Глава 2.

Конечно, Арсений был не против. У него вчера на ужин была засушенная горбушка заплесневелого хлеба, который он на днях нашёл в мусорном баке возле магазина. Им он заел тот стаканчик отравы, после которой умерли его сотоварищи. Единственное, о чем он подумал, что хорошо бы пища была не жирная, а то мало ли как его желудок отреагирует после его предыдущего питания.

Начало. Предыдущая глава 

Из банного домика они перешли в основной дом. Ну как дом – дворец, самый настоящий. Дурацкие львы у входа, мраморные ступеньки, резная дверь с какими- то птичками с большими ногами и когтями. Он подумал, что у резчика явно проблемы с фантазией, цветочки бы лучше смотрелись. Но, может это и так заказ владелец дома.

Они зашли во внутрь дома, тут же выскочил какой-то мужчина, принял их одежду, повесил на плечики. Арсений хорошо протёр подошвы кроссовок, прежде чем ступить на ковер. Михаил Иванович этого делать не стал. В принципе, дорожка от бани до дверей была чистой, чуть ли не вымытой, хотя на улице продолжал идти мелкий снег.

Они пошли дальше, мужчина, который принимал одежду, побежал впереди и открыл дверь в другую комнату, где был накрыт стол на две персоны. У входа стоял рукомойник интересной формы, и Арсений решил ополоснуть в нём руки. Мужчина, открывший дверь, тут же подал ему полотенце. Это же сделал и Михаил Иванович.

Обед был вкусным и главное, не жирным, чего опасался Арсений. Уха, запеченное филе рыбы, может – трески, может, другой какой рыбы, он не очень разбирался в этом. К рыбе полагались две ложки риса с какой-то лёгкой подливой. Было вкусно, но очень мало. Он бы съел ещё две таких порции, но просить не стал. Потом было кофе. Отличный черный кофе, с долькой лимона.

— Арсений, вижу ты остался голоден? Прости, лучше на ужин съешь больше. Не хотелось бы тебя сейчас отправлять на скорой в гастроэнтерологическое отделение на капельницу. Насколько я знаю, ты в последнее время не баловал себя едой.

— Да, Михаил Иванович, тут ты снова прав. Итак, что дальше по плану?

— А дальше, Арсений Апраксин, спать пойдешь. После бани, после обеда нужно немного вздремнуть. Потом и продолжим беседу.

Они вышли из столовой, мужчина, который прислуживал им, показал Арсению на боковые двери. Там была небольшая комната, из мебели там стоял диван, кресло, торшер и столик. Спать Арсению не хотелось, но спорить не стал, лёг на диван, сняв кроссовки и укрывшись пледом, которое лежало свернутое на кресле. Он раздумывал над всем, что сегодня произошло.

И как-то незаметно для себя уснул. Проснулся в темноте. Сначала вспоминал, где он и что с ним произошло, вроде бы это не сон. Шторы кто-то задёрнул, когда он спал, но он помнил где примерно находился торшер и практически ничего не завалив по дороге, включил его.

— Так, кажется это не сон и моя жизнь должна как-то поменяться. Нет, это уже не развлечение богатеньких, не развлечение, потому что видео не могло быть цветным. Да и такое впечатление, что кто-то меня снимал со стороны, со всех ракурсов.

И информация о том, что в их семье всегда, за некоторым исключением, рождались двое, а выживал один, была ему знакома. Их род, скорее всего вот –вот прекратит своё существование. И именно он – последний представитель рода. Знал бы, может и по-другому себя вел, не смотрел бы тот футбол, где его команда, за которую он болеет до сих пор, потом заняла третье место.

В дверь постучали, Арсений сказал, чтобы входили. Зашёл мужчина, тот, что был как бы дворецким и сказал, что его ждет парикмахер.

Парикмахер, мужчина со стрижкой под бокс и аккуратными усиками усадил его на кресло, которое откуда-то выкатил дворецкий, укутал синей простыней и спросил:

— Что будем срезать и что будем оставлять?

Сначала Арсений хотел сказать, чтобы его постригли также, как и парикмахера и также побрили. Затем подумал, что у него прекрасные волосы, просто их нужно укоротить до плеч. А вот бороду аккуратно постичь, сделать более интеллигентной. И щёки побрить, оставив усы. Это он и озвучил парикмахеру. Тот кивнул головой и принялся за дело.

Работал очень быстро, но срезал почти по одному волоску. Потом чем-то мазал, зачем-то укладывал волосы, брил лицо и стриг бороду и усы. Когда Арсению показали зеркало, он себя не узнал. На него смотрел настоящий мачо, правда портили вид белые участки кожи, которые появились после того, как побрили ему лицо. Но их же можно будет как-то замаскировать.

В остальном Арсений был доволен. Да и что говорить – более двух лет не бриться и не стричься. Поблагодарив парикмахера, он поднялся с кресла. Интересно, теперь что будет дальше? Он уже чувствовал себя отдохнувшим и готовым к дальнейшим преобразованиям.

Только парикмахер был проведён до двери, кресло куда-то задвинуто, как он услышал голос, доносившийся с лестницы.

— О, наш гость уже немного становится похожим на человека. Кстати, в тебе проявляются черты твоих предков, это очень интересно.

Мужчина, спустившись с широкой лестницы, ведущей на второй этаж, подошёл к Арсению и протянул руку для знакомства:

— Афанасий. Давай пройдем в библиотеку, пообщаемся.

Афанасию было лет пятьдесят, максимум. Одет он был в классический костюм, правда, для полного образа не хватало галстука или бабочки. Образ дополняли черные лакированные туфли. Арсений ещё подумал, что уж больно странная подобралась компания и особенно смотрелся здесь он в своём спортивном костюме, хотя костюм был явно фирменным.

Они зашли в библиотеку, две стены которой были заставлены до потолка книгами, указал на кресло напротив себя. Они уселись и Афанасий, промолчав, раздумывая, с чего начать, затем решился.

— Твой род впервые попал в летописи в 1371 году. Твой предок приехал в этом году из Большой Орды как посланец, что и было зафиксировано документально, так сказать. Сначала было четыре ветви – Крюковы, Шишкины и Вердеевские, затем две первые ветви сгинули совсем, две оставшиеся слились воедино и после чего была уже одна ветвь Апраксиных.

Вот тогда-то и появилось это соперничество, между двумя детьми. Причём всегда было двое детей, один из них должен был умереть. Это ты и сам знаешь без меня. В общем, сейчас ты оказался, благодаря двухсот пятидесятилетнему проклятию одного из братьев, один. И на этом древний род татарских колдунов закончится.

— Интересно бы знать, кто вы, Афанасий, и какой у вас интерес к этому? Ну умру и умру, может быть, я, оставшись там, в голубятне, к которой я направлялся, зиму и не пережил бы. Кто бы плакал за мной? Рита? Я ей столько горя принёс! Не думаю, что она получила большую радость от того, что я переселился на улицу. Родители? Они умерли ещё до развода. Может, Ляля?

Так ей нужен был только мой кошелёк. Обо мне жалеть некому, счастья я никому не принёс. Получается, мой дед был колдуном? Верю, но я – увы, ничего не умею. Я просто бомж, которого помыли, причесали и накормили.

— Не умеешь? Ты просто все очень хорошо забыл. Я предлагаю всё вспомнить. Кстати – я хранитель древних родов. И если появляется угроза прекращению их существованию, я вмешиваюсь и пытаюсь это предотвратить.

Не всегда получается, недавно ушёл последний представитель колдунов, который относился в такой финно-угрской народности, как вепсы. Ну и силён был он. Как умирал, целый ураган вызвал. Но вот силу свою забрал с собой, н с кем делиться не стал. Вот так. И ты мог бы так сгинуть, тем более ты – седьмое поколение.  Поэтому будешь вспоминать все, чтобы на тебе все не закончилось.

— А я могу отказаться?

— Можешь. Никто не будет тебя заставлять. Конечно, жаль будет, но твоя воля – это только твоя воля.

— Вот насчет моей воли. Я и хотел это услышать. Не люблю, когда меня принуждают. А вспомнить всё я и сам хочу. Не хочу, чтобы все кануло в небытие.

— Это приятно слышать. Тогда завтра с утра и начнёшь с Мишаней вспоминать. Но учти, это будет сложно. Но если есть желание….А дворецкий покажет тебя твою комнату.

— Да, насчет моего желания. Я просил Михаил Ивановича, чтобы Рита стала матерью, исправил мою вину. Он может сделать? Меня это очень мучит.

— Ты сам все сделаешь, когда вспомнишь. Так у тебя будет больше стимула.