Глава 7. 

Два дня Кирилл не знал, чем себя толком занять, все-таки село не Москва. Пятого января папа взял его с собой на работу, показать производство, пока там было ещё мало людей. Сын впервые увидел, чем занимается папина компания, для него это было открытие. Папа знал весь производственный цикл, он провел сына от станка к станку, тем более некоторые рабочие уже работали.

Начало. Предыдущая глава 

Раньше он думал, что он занимается чем-то попроще, а тут…станки по два метра, все в электронике, между станками ходит рабочий в чистой форме, с планшетом, пришёл, нажал на экран планшета и вуаля, оборудование уже изготавливает, к примеру, не шарики, а ролики. Потом папа отправил его в кабинет, сам пошёл в лабораторию.

Потом какие-то люди заглядывали в кабинет, секретарь принесла ему чай с печеньем. Потом пришёл папа, выпил кофе, и они поехали домой. Мама в это время работала дома в компьютере. С утра шестого числа она начала готовить на кухне праздничный ужин, дав задание мужчинам пропылесосить в доме. Пылесос  имел функцию влажной уборки, но был тяжёлым.

Кирилл и Валентин поработали на славу, поэтому мама после того, как приготовила часть, немного все переделала все, до убирав все углы. Но она, как мудрая женщина, ничего свои мужчинам не сказала. Просто воспользовалась тем, что они убирались во дворе, подметали место и готовили площадку под барбекю. Завтра же обещали приехать друзья.

На праздничную вечерю мама приготовила заливную рыбу, хорошо, можно научиться по различным роликам. Были салаты, запечённая картошка с начинкой, красная и белая рыбка, икра, в общем, как и положено, постный ужин. Потом они вышли на улицу. С неба на них иногда проглядывала луна, но потом её затянуло тучами, посыпался снежок.

Рождество обещало быть снежным. Валик сказал, что он замерз и пойдёт смотреть телевизор, мама с сыном переглянулись и последовали за ним. По дороге мама шепнула сыну:

— А давай вечером часам у одиннадцати выйдем ещё раз? Ну так, на всякий случай, а вдруг что-то произойдёт.

— Согласен, — также вполголоса ответил Кирилл.

— Что вы там шепчетесь? – остановился Валентин.

— Что перекусить нужно будет перед сном и ещё раз выйти.

— Неее, без меня, я выскочил налегке, замерз. Завтра мороз будет, точно. А вы как хотите.

Любе не хотелось выходить из теплого дома во двор, тем более, что видно было, как за окном все покрывается снежным покрывалом. В начале двенадцатого, после напоминаний сына, она оделась потеплее, сунула в карман тоненькую свечку и коробку спичек – так, на всякий случай, и вышла на террасу. Сын был одет легко и она его послала назад за шапкой и шарфом.

Кирилл не стал спорить, а быстро натянул на голову первую же попавшуюся шапку и намотал шарф и выскочил на террасу, а оттуда с мамой вышли во двор. Снег шел мелкой порошей и за три часа покрыл все поверхности сплошным покрывалом. Это были единственные изменения за три прошедших часа.

Мама с сыном переглянулись и направились к дубу. Не успели они пройти и пары шагов, как у подножья дерева замерцал огонёк, какой-то синевато- сиренево — алый. Через мгновение уже половина ствола полыхала пламенем. Сын кинулся тушить, но огонь не обжигал, он как бы проскальзывал между пальцами.

Люба тем временем зажгла свечку, которую она купила прошлый раз в церкви, но не успела зажечь у иконы, и, прикрывая её ладошкой, поднесла в самый центр костра и капнув растопленным воском, прижала её к выступающему корню.

В тот же миг огонь моментально прекратился. Земля у того корня вспучилась и треснула. Люба с Кириллом начали разгребать землю, которая ещё не успела совсем промерзнуть, прямо голыми руками. Люба успела подумать, что накрылся её шикарный маникюр, который она сделала к празднику. Её и сына руки наткнулись одновременно на какой-то сверток.

Сердце у Кирилла застучало. Он знал, знал, что это все не просто так, что и участок их принял и дуб через пятьдесят лет ожил. И все остальное. Он наследник, дуб  наследство его. И мама…Решили пока в дом не нести ЭТО, раскрыть здесь, тем более, что было светло от снега. Кто знает, что там. У Кирилла в кармане был ножик, он его взял с собой, как выходил.

Мама взяла телефон, которым можно было подсветить. Конечно, можно было хоть на террасу отнести, но мало ли…Это же магия. Сверток был тяжёлый, как будто из свинца. Положив его на столик для барбекю, начали рассматривать. Сверху была мешковина, полностью просмоленная, но уже было видно, что кое-где смола в силу своих свойств, потекла.

Эти места и удалось прорезать ножиком и извлечь деревянную коробку или ящик, может и шкатулку, но сейчас они не рассматривали, что это конкретно, боялись, что чудеса закончатся. Люба взяла в руки эту шкатулку, осторожно повернула её в разные стороны, ища, каким образом открыть. Внутри шкатулки что-то пересыпалось.

— Ма, нажми сверху на этом шарик, — подсказал Кирилл шёпотом.

— Сейчас, — также шёпотом ответила она и нажала.

Пружинка сработала и крышка откинулась, и они увидели содержимое. Среди монет, кажется, золотых, лежала ещё одна небольшая коробочка.

— Ма, золото, — протянул руку к монетам сын. Люба успела слегка ударить его по руке, помня о том, что клад открывается не просто так и тут нужно быть осторожным, чтобы остаться с головой.

— Погоди. Ты читал о кладах? Я же тебя просила.

— Ой, да читал. Так мы же владельцы, нам ничего не будет.

— Давай я первая возьму. Так надо.

И она дрожащей рукой взяла маленькую коробочку, та открылась очень легко. Внутри был лоскут кожи, свернутый в трубочку, но ещё не потерявший своей эластичности. Она развернула его и попросив сына посветить, прочитала вслух какие-то непонятные три слова. Слова совсем не имели никакого смысла, ни-ка-ко-го.

Просто кожаный лоскут вдруг выпал из маминых рук, она начала падать, но не коснувшись земли, её вдруг подняло над землёй и закружило, как веретено, вокруг дуба. Кирилл успел схватить этот кусок кожи и смотрел с ужасом за мамой. После трёх оборотов она остановилась, и не удержавшись на ногах, упала на землю. Кирилл подбежал к ней, она открыла глаза и сказала – читай.

И потеряла сознание. Он достал лоскут из кармана, только посмотрел глазами, что там написано, чтобы почесть вслух, а тот вырвался из рук и сам влетел в коробочку.

Коробочка захлопнулась, затем закрылась сама по себе шкатулка. Всё происходило в обратном порядке, даже мешковина закрылась в месте разреза. Сверток полетел к дереву, земля сама завернулась за ним. И все стало на свои места. Кирилл так и не понял ничего. Он пытался привести маму в чувство, но не получалось. К счастью, закончился боевик и папа вышел во двор.

Он увидел лежащую жену, сына, который её тормошил, быстро подбежал и взяв жену на руки, понёс её в дом. Сын так и не мог нормально рассказать, что же случилось. Он только шептал

– Там оно, а она, а потом как закрутилась. И всё, всё пропало, а мама лежит. Вот так.

Конечно, все было понятно, что у сына шок и что-то произошло, скорее всего, с дубом. Валентин принёс воды, накапал туда валерьянки и дал выпить сыну, а сам, сняв с жены верхнюю одежду, пытался привести её в чувство. Это ему удалось, она открыла глаза, спросила, где она, повернула голову, оглянулась, увидела Кирилла и слабо попросила помочь ей дойти до кровати.

— Всё завтра, Валик, хорошо. Немного тошнит.

Донести жену до кровати на второй этаж было бы тяжело для Валентина, даже в молодости, поэтому он позвал сына на помощь, и они вдвоем довели Любу до спальни. Там он раздел жену и уложил спать.

— Ох, чародеи мои, — подумал он засыпая.

Утром Люба проснулась в нормальном состоянии, как будто ничего вчера не случилось. Они поздравили друг друга с рождеством, позавтракали, а потом муж спросил, что вчера случилось.

— Давайте я потом объясню, после гостей. Сейчас нужно готовиться, убрать землю под дубом, поставить гуся в духовку. Кирилл, а где шкатулка?

— Мама, а земли никакой нет, как и шкатулки. Всё назад запаковалось, как будто ничего и не было.

Она взглянула на свои грязные и обломанные ногти и спросила сына:

— Надеюсь, ты ничего не читал?